Начни с Центра

Одно нужно понять: молчание — не часть ума. Поэтому каждый раз, когда мы говорим:
«У него молчаливый ум», — это чепуха. Ум никогда не бывает молчаливым. Само существо ума — анти-молчание. Ум — это звук, не мол­чание. Если человек действительно в молчании, тогда мы должны сказать, что у него нет ума.
«Молчаливый ум» — это противоречие в терминах. Если ум есть, он не может быть молчаливым; а если он молчалив, его больше нет. Именно поэтому дзэнские мо­нахи используют термин «не-ум», никогда не «молчали­вый ум». Не-ум — это молча­ние, и в то мгновение, когда есть не-ум, ты не можешь чувство­вать тела, потому что ум — это коридор, через который проис­ходит сообщение с телом. Если есть не-ум, ты не можешь чувствовать себя телом; тело исчезает из сознания. Нет ни ума, ни тела — лишь чистое существование. Это чистое су­ществование показывает мол­чание.
Как достичь этого молчания? Как быть в этом молчании? Все, что ты можешь сделать, будет бесполезно; это величайшая про­блема. Для искателя молчания это величайшая проблема, пото­му что, что бы ты ни сделал, это ни к чему не приведет, — пото­му что делание неуместно. Ты можешь сидеть в определенной позе — это твое действие. На­верное, вы видели позу Будды;ты можешь сидеть в позе Буд­ды — это будет действием. Для самого Будды эта поза случи­лась. Она не была причиной его молчания; скорее, она была по­бочным следствием.
Когда ума нет, когда суще­ство тотально молчаливо, тело следует, как тень. Тело при­нимает определенную позу — самую расслабленную позу, самую пассивную. Но нельзя сделать наоборот. Ты не можешь сначала принять позу, чтобы за ней по­следовало молчание. Из-за того, что мы видим, что Буд­да сидит в определенной позе, мы думаем, что за этой позой следует внутреннее молчание. Это неверное за­ключение. Для Будды внутреннее явление случилось сначала, а лишь потом последовала поза.
Посмотри на это из своего собственного опыта: когда ты в гневе, тело принимает определенную позу. Твои глаза наливаются кровью, твое лицо принимает опреде­ленное выражение. Гнев внутри, и тело за ним следу­ет — не только снаружи, но и внутри, вся химия тела меняется. Твоя кровь бежит быстрее, ты по-другому дышишь, ты готов бороться и защищаться. Но гнев происходит сначала; тело следует за ним.
Начни с другого полюса: сделай глаза красными, со­здай быстрое дыхание, делай все, что, по-твоему, делает тело, когда ты испытываешь гнев. Ты можешь сыграть, но не сможешь создать гнева внутри. Актер делает это каж­дое мгновение. Когда он играет роль любви, он делает все, что делает тело, когда внутри происходит любовь, но люб­ви нет. Актер сделает это лучше тебя, но любви не последует. Он будет по видимос­ти более гневным, чем ты в настоящем гневе, но это будет ложным. Внутри ничего не про­исходит.
Каждый раз, когда ты начи­наешь снаружи, ты создашь ложное состояние. Настоящее всегда случается сначала в центре, затем его волны дости­гают периферии.
Глубочайший внутренний центр — в молчании.. Начни оттуда.
Лишь из молчания рождается действие. Если ты не в молчании — если ты не знаешь, как сидеть в молчании или стоять в мол­чании в глубокой медитации, — что бы ты ни делал, это будет реакцией, не действием. Ты реагируешь. Кто-то тебя оскорбляет, нажимает на кнопку, и ты реагируешь. Ты испытываешь гнев, ты набрасываешься на него — и ты называешь это действием? Это не действие, заметь, это реакция. Он манипулирует тобой, а; ты марионетка. Он нажал на кнопку, и ты включился, как машина. Точно так же, как ты нажимаешь на кнопку, включая или вы­ключая свет, — именно это люди делают с тобой. Они тебя включают и выключают.
Кто-то приходит и тебя хвалит, надувает твое эго, и ты чувствуешь себя великолепно. Потом кто-то прихо­дит и прокалывает тебя, и ты просто сдуваешься и пада­ешь на землю. Ты не хозяин самому себе. Кто угодно может тебя оскорбить и сделать печальным, гневным, раз­драженным, взвинченным, насильственным, безумным. И кто угодно может тебя похвалить и заставить почувство­вать себя на высоте, почувствовать себя величайшим из людей, в сравнении с которым меркнет Александр Вели­кий. Ты действуешь в соответствии с манипуляциями других. Это не настоящее действие.
Будда шел по деревне, и люди пришли и стали его ос­корблять. И они употребляли все оскорбительные слова, ко­торые только знали, — все трехбуквенные* слова, которые только знали. Будда стоял и молча слушал, очень внима­тельно, а потом сказал:
— Спасибо, что вы пришли ко мне, но я тороплюсь. Я дол­жен добраться до следующей деревни, меня там ждут. Я не могу сегодня посвятить вам больше времени, но завтра я вернусь, и у меня будет боль­ше времени. Вы можете сно­ва собраться, и завтра, если ос­танется еще что-то, что вы хо­тели мне сказать, но не смогли, вы сможете это сказать. Но сегодня — извините.
Эти люди не могли поверить своим ушам, своим гла­зам: на этого человека совершенно ничего не действова­ло, ничто его не отвлекало. Один из них спросил:
— Ты что, нас не расслышал? Мы оскорбляли тебя, как только могли, а ты даже не ответил! Будда сказал:
— Если вы хотели ответа, то пришли слишком позд­но. Вы должны были прийти десять лет назад, тогда бы я вам ответил. Но за эти десять лет я перестал подда­ваться манипуляциям других. Я больше не раб, я сам себе хозяин. Я действую согласно самому себе, не кому-то другому. Я действую согласно моей внутренней по­требности. Вы ни к чему не можете меня вынудить. Все в полном порядке — вы хотели меня оскорблять, вы меня оскорбили. Пусть это принесет вам удовлетворе­ние; вы прекрасно сделали свою работу. Но, что касается
*В оригинале — «четырехбуквенные».
меня, я не принимаю ваших оскорблений, а если я их не принимаю, они бессмысленны.
Когда тебя кто-то оскорбляет, ты должен стать вос­принимающим; ты должен принять то, что он говорит, лишь тогда ты можешь реагировать. Но если ты не при­нимаешь, если ты просто остаешься непривязанным, если соблюдаешь расстояние, если остаешься спокойным, что он может сделать?
Будда сказал:
— Кто угодно может бросить горящий факел в реку. Он останется горящим, пока не коснется реки. В то время, как он упадет в реку, огня не станет — река охладит его. Я стал рекой. Вы кидаете в меня оскорбления — они горят, когда вы их кидаете, но в то мгновение, как они достигают меня, в моей прохладе огонь гаснет. Они боль­ше не ранят. Вы кидаете шипы — падая в мое молчание, они становятся цветами. Я действую из своей собствен­ной внутренней природы.
Это спонтанность.                 
Человек осознанности, понимания действует. Человек, который неосознан, бессознателен, механичен, подобен роботу, реагирует.
И дело не в том, что человек осознанности только наблюдает, наблюдение — это одна сторона его сущест­ва. Он не действует без наблюдения. Но не понимайте неправильно — вся Индия, например, неправильно пони­мала таких людей, как Будда; поэтому вся страна потеря­ла активность. Думая, что все великие мастера говорят:
«Сиди в молчании», эта страна стала ленивой, запущен­ной. Эта страна потеряла энергию, силы, жизнь. Она стала совершенно тупой, неразумной, потому что разум обост­ряется, лишь когда ты действуешь.
И когда ты действуешь от мгновения к мгновению из своей осознанности и наблюдательности, возникает вели­кий разум. Ты начинаешь сиять, ты становишься светя­щимся. Но это происходит благодаря двум вещам: на­блюдению и действию из этого наблюдения. Если на­блюдение становится бездействием, ты совершаешь са­моубийство.
Наблюдение должно вести тебя к действию, к новому об­разу действия. Новое качест­во приводится в действие. Ты наблюдаешь, ты совершенно тих и молчалив. Ты видишь, какова ситуация, и из этого видения отвечаешь. Человек осознанности отвечает, он от­ветственен — буквально! Он отвечает, он не реагирует. Его действие рождается из его осо­знанности, не из твоих мани­пуляций; в этом разница. По­этому нет никакой несовмести­мости между наблюдением и спонтанностью. Наблюдение — это начало спонтанности; спонтанность — осуществле­ние наблюдения.
Настоящий человек понимания действует — дейст­вует безмерно, действует тотально, но он действует в мгновении из своего сознания. Он подобен зеркалу. Обычный человек, бессознательный человек похож не на зеркало, а на фотопленку. В чем разница между зер­калом и фотопленкой? Фотопленка, как только она за­свечена, становится бесполезной. Она получает отпеча­ток, подвергается впечатлению — она несет картину. Но помни, картина эта — не реальность, реальность про­должает расти. Ты можешь пойти в сад и сфотографи­ровать куст розы. Завтра эта фотография останется преж­ней, и послезавтра тоже. Пойди и снова посмотри на куст розы — он больше не прежний. Старых роз не стало, появились новые розы. Случилась тысяча и одна вещь.
Жизнь никогда не статична, она постоянно меняется. Твой ум действует, как фотоаппарат, продолжает накап­ливать изображения — это альбом. И из этих изображе­ний ты продолжаешь реагировать. Поэтому ты никогда не верен жизни, потому что все, что бы ты ни делал, неправильно. Что бы ты ни де­лал, говорю я, неправильно. Это никогда не подходит.
Одна женщина показывала своему ребенку семейный аль­бом, и им попалась фотография красивого молодого человека — густые волосы, борода, очень молодой, очень живой. Мальчик спросил:
— Мама, кто этот человек?
— Разве ты его не узна­ешь? — сказала женщина. — Это же твой папа!
Мальчик выглядел озада­ченным, он сказал:
— Если это мой папа, кто же тогда этот лысый человек, который живет с нами?
Фотография статична. Она всегда остается как есть, никогда не меняется.
Бессознательный ум действует, как фотоаппарат, как фотопленка. Наблюдательный ум, медитативный ум дей­ствует, как зеркало. Он не воспринимает отпечатков; он остается совершенно пустым, всегда пустым. Что бы ни оказалось перед зеркалом, оно отражается. Если ты сто­ишь перед зеркалом, оно отражает тебя. Если ты ухо­дишь, не говори, что зеркало тебя предало. Зеркало — это просто зеркало. Когда ты уходишь, оно больше тебя не отражает; у него больше нет обязательства тебя отра­жать. Теперь перед ним стоит кто-то другой — оно отра­жает кого-то другого. Если нет никого, оно никого не отражает. Оно всегда верно жизни.
Фотопленка никогда не верна жизни. Даже если фо­тографию снять прямо сейчас, к тому времени, как фо­тограф извлечет ее из фотоаппарата, ты больше не та­кой! Много воды уже утекло в Ганге. Ты вырос, изме­нился, стал старше. Может быть, прошла одна минута, но одна минута может быть большим делом — может быть, ты умрешь! Лишь минутой раньше ты был жив; через минуту ты можешь умереть. Фотография никог­да не умирает.
Но в зеркале, если ты жив, ты жив; если ты умер, ты умер.
Научись сидеть в молчании — стань зеркалом. Мол­чание делает твое сознание зеркалом, и тогда ты дейст­вуешь от мгновения к мгновению. Ты отражаешь жизнь. Ты не носишь в голове фотоальбом. Тогда твои глаза ясны и невинны, у тебя есть ясность, у тебя есть видение, и ты никогда не неверен жизни.
Это подлинное проживание жизни.