Каждый Вечер

Явления сновидения и наблюдения — совершенно раз­ные вещи. Попробуй одну вещь: каждый вечер, прежде чем уснуть, когда ты наполовину бодрствуешь, постепен­но входя в сон, повторяй про себя:
— Я могу вспомнить, что это сон.
Продолжай это повторять, пока засыпаешь. Это зай­мет несколько дней, но однажды ты будешь удивлен: как только эта идея просочится глубоко в бессознательное, ты сможешь наблюдать сон как сон. Тогда у него не будет власти над тобой. Тогда постепенно, по мере того как становится острее твоя наблюдательность, сны будут исчезать. Они очень стеснительны; они не хотят, чтобы их наблюдали. Они существуют только в темноте бес­сознательного. Когда наблюдательность вносит свет, они начинают исчезать.
Таким образом, продолжай делать одно и то же уп­ражнение, и ты сможешь избавиться от снов. И ты уди­вишься: избавление от снов имеет много следствий. Если сны исчезнут, в дневное время болтовни ума будет мень­ше, чем было раньше. Во-вторых, ты будешь более в мгно­вении — не в прошлом, не в будущем. В-третьих, возра­стет тотальность твоих действий.
Сновидение — это болезнь. Оно необходимо, потому что человек болен. Но если сны можно совершенно от­бросить, ты достигнешь нового рода здоровья, нового ви­дения. И часть твоего бессознательного ума станет со-знательным, и у тебя будет более сильная индивидуаль­ность. Что бы ты ни делал, ты никогда не раскаиваешься,потому что сделал это с таким сознанием, что раскаяние неуместно.
Наблюдение — это величайшее волшебство, которо­му человек может научиться, потому что оно может на­чать трансформацию всего твоего существа.
Видя сны, ты найдешь, что случается пять видов снов. Первый вид сна — это просто чепуха, и тысячи психоаналитиков работают над этой чепухой. Она просто бесполезна. Это происходит, потому что целый день, работая целый день, ты собираешь множество мусо­ра. Точно как на теле собирается пыль, и тебе нужна ванна, нужно ее смыть, таким же образом собирается пыль и на уме. И нет никакого способа смыть ее с ума, поэтому в уме есть автоматический механизм, который выбрасывает всю эту пыль и мусор. Такой сон — это не что иное, как облако пыли, которое поднимается, когда ум выбрасывает мусор, — первый вид сна, и это самый рас­пространенный вид сна, почти девяносто процентов снов. Почти девяносто процентов снов — это просто выбра­сывание пыли. Не обращай на них слишком много вни­мания. И мало-помалу, по мере того как растет твоя осо­знанность, ты сможешь увидеть, что это только пыль.
Второй вид сна — это удовлетворение желаний. Есть многие потребности, естественные потребности, но свя­щенники и так называемые религиозные учителя отрави­ли твой ум. Они не позволяют тебе удовлетворять своих основных потребностей. Они совершенно их осудили, и это осуждение вошло в тебя. Поэтому ты голоден во многих потребностях — эти голодные потребности тре­буют осуществления, и второй вид сновидения — это не что иное, как удовлетворение желаний. Что бы ты ни отвергал в своем существе из-за этих священников и отравителей, ум так или иначе пытается осуществить это в снах.
Но человек должен искать потребность, не смысл. Смысл принадлежит сознательному уму, потребность — бессознательному. именно поэтому в существование при­ходит сон второго вида. Ты постоянно отказываешь себе в потребностях, и ум осуществляет их во сне. Ты читал великие книги, ты отравлен мыслителями, и они вплавили в твой ум определенные образцы. Ты больше не открыт к самому существованию, философии ослепляют тебя — тогда ты начинаешь урезать свои потребности. И эти потребности всплывут на поверхность во сне, потому что бессознательное не знает никаких философий. Бессозна­тельное не знает никакого смысла, никакой цели. Бессоз­нательное знает только одно: что нужно для удовлетво­рения твоего существа. Бессознательное навязывает свои собственные сны. Это второй вид сна, очень значитель­ный, который нужно понять и на который нужно медити­ровать. Потому что бессознательное пытается сообщить тебе: «Не будь дураком! Ты за это пострадаешь. Не мори свое существо голодом. Не будь суицидальным, не про­должай совершать медленное самоубийство, убивая свои потребности».
Помни: желания относятся к сознательному уму, по­требности — к бессознательному. И различие очень, очень значительно, очень важно для понимания.
Желания принадлежат сознательному уму — бессоз­нательное не знает никаких желаний, бессознательное не беспокоится ни о каких желаниях. Что такое жела­ние? Желание приходит из твоего мышления, воспитания, обусловленности. Тебе хочется быть президентом стра­ны — бессознательное об этом не беспокоится. Бессоз­нательное не заинтересовано в том, чтобы стать прези­дентом страны, бессознательное заинтересовано только в том, чтобы быть осуществленным, органическим един­ством. Но сознательный ум говорит: «Стань президен­том, и если в процессе этого тебе придется пожертвовать любовью, пожертвуй ею. Если тебе придется пожертво­вать телом — пожертвуй им. Если тебе придется по­жертвовать отдыхом — пожертвуй. Сначала стань пре­зидентом страны». Или собрать слишком много богатст­ва — это принадлежит сознательному уму. Бессознатель­ный ум не знает никакого богатства, бессознательный ум знает только естественное. Он не затронут общест­вом, он — как животные или птицы, или как деревья. Бессознательное не обусловлено обществом, политика­ми. Оно остается чистым.
Слушай сны второго вида и медитируй на них, и они сообщат тебе о твоих потребностях. Удовлетвори потреб­ности и не беспокойся о желаниях. Если ты действитель­но хочешь быть блаженным, удовлетворяй потребности и не беспокойся о желаниях. Если хочешь быть несчастным, пренебрегай потребностями и следуй желаниям.
Именно так ты стал несчастным. Это простое явление, несчастен ты или блажен — очень простое явление. Чело­век, который прислушивается к своим потребностям и сле­дует им, точно как река, текущая к океану. Река не говорит, течь ей на восток или на запад, она просто ищет себе доро­гу. Восток или запад — это не имеет значения. Река, теку­щая к океану, не знает никаких желаний; она знает только свои потребности. Именно поэтому животные выглядят такими счастливыми — у них ничего нет, и они такие сча­стливые? А у тебя столько вещей, и ты выглядишь таким несчастным? Даже животные превосходят тебя в красоте, в блаженстве. Что происходит? У животных нет никакого сознательного ума, чтобы контролировать и манипулиро­вать бессознательным; они остаются неразделенными.
Сон второго вида может многое открыть тебе. Со вто­рым видом сна ты начинаешь изменять свое сознание, начинаешь изменять свое поведение, начинаешь изменять свой образ жизни. Прислушивайся к своим потребнос­тям, что бы ни говорило бессознательное.
Всегда помни: бессознательное право, потому что оно содержит мудрость веков. Ты существовал миллионы жизней; сознательное принадлежит только этой жизни. Оно было выработано в школах и университетах, семьей и обществом, в которых ты родился, — родился случай­но. Но бессознательное несет в себе все опыты твоих прошлых жизней. Оно несет опыт тех времен, когда ты был скалой; оно несет опыт тех времен, когда ты был камнем, оно несет опыт тех времен, когда ты был живот­ными, — оно несет все, все прошлое. Бессознательное так безмерно мудро, а сознательное безмерно глупо — так и должно быть, потому что сознательное принадле­жит только этой жизни, очень маленькое, лишенное опы­та. Оно очень детское. Бессознательное — это вечная мудрость. Прислушивайся к нему.
Сейчас весь психоанализ на Западе только это и де­лает: прислушивается к сновидениям второго вида и со­ответственно меняет образ жизни. И психоаналитики помогли многим людям. У психоанализа есть собствен­ные ограничения, но он помог, по крайней мере, в этом:
прислушиваясь к сновидениям второго вида, сделать твою жизнь более расслабленной, менее напряженной.
Затем, есть третий вид сновидений. Третий вид сно­видений — это общение со сверхсознательным. Второй вид сновидений — это общение с бессознательным. Сно­видения третьего вида очень редки, потому что мы поте­ряли всякий контакт со сверхсознательным. Но все же они приходят, потому что сверхсознательное — твое. Может быть, оно стало облаком и уплыло в небо, испарилось, может быть, расстояние очень велико, но оно все еще укоренено в тебе.
Общение со сверхсознательным очень редко. Когда ты становишься очень, очень бдительным, лишь тогда ты начинаешь его чувствовать. Иначе оно потеряется в пыли, которую бросает в сны ум, в исполнении желаний, о котором постоянно мечтает ум, — незаконченные, подав­ленные вещи. Оно потеряется. Но когда ты становишься осознанным, оно похоже на сияющий бриллиант, абсолютно отличный от всех окружающих камней.
Когда ты чувствуешь и находишь, что сон приходит из сверхсознательного, наблюдай его. Медитируй на него, потому что он станет твоим проводником, который при­ведет тебя к твоему мастеру. Он приведет тебя к образу жизни, который тебе подходит, он приведет тебя к пра­вильной дисциплине. Этот сон станет глубоким внутрен­ним проводником. С сознательным умом ты можешь найти мастера, но этот мастер будет не более чем учите­лем. С бессознательным умом ты можешь найти масте­ра, но этот мастер будет не более чем возлюбленным — ты влюбляешься в определенную личность определен­ного типа. Но только сверхсознательное может привести тебя к правильному мастеру. Тогда он не учитель; ты не одержим тем, что он говорит, ты не одержим тем, кто он такой. Скорее, напротив, сверхсознательное указывает тебе, что этот человек тебе подходит, этот человек даст тебе правильную возможность расти, этот человек может стать твоей почвой.
Затем есть четвертый вид сновидения, который при­ходит из прошлых жизней. Не очень редко — он прихо­дит много раз. Но внутри тебя все в хаосе; ты не мо­жешь делать никаких различий. Тебя нет, чтобы делать различия.
На Востоке мы очень много работали над четвертым видом сновидения. Благодаря этому виду сновидения мы наткнулись на явление реинкарнации. Благодаря этому виду сновидения ты мало-помалу осознаешь свои про­шлые жизни — ты движешься назад, назад во времени. Тогда многое начинает в тебе меняться — потому что, если ты можешь вспомнить, даже во сне, кем ты был в прошлой жизни, многие вещи станут бессмысленными, и многие новые вещи приобретут смысл. Весь образец из­менится, весь гештальт изменится.
Потому что, может быть, ты накопил в прошлой жиз­ни слишком много богатств, умер самым богатым чело­веком в стране, а глубоко внутри остался нищим — и снова в этой жизни ты делаешь то же самое. Внезапно гештальт меняется. Если ты сможешь вспомнить, что ты делал и как все это обратилось в ничто... — если ты сможешь вспомнить много жизней, много раз ты снова и снова делал одно и то же; ты застрял, как граммофонная пластинка... порочный круг, и снова ты начинаешь то же самое и оканчиваешь точно так же... — если ты смо­жешь вспомнить несколько из своих прошлых жизней, внезапно тебя удивит то, что ты никогда не сделал ни единой новой вещи. Снова и снова ты накапливал богат­ство; снова и снова ты пытался добиться политической власти; снова и снова ты становился слишком знающим. Снова и снова ты влюблялся, снова и снова — одно и то же несчастье, что приносит любовь... видя эту повторяе­мость, как ты можешь оставаться прежним? Тогда эта жизнь внезапно преображается. Ты не можешь больше оставаться в прежней колее.
Именно поэтому на Востоке тысячелетиями люди спрашивали: «Как выбраться из этого колеса рождения и смерти?» Кажется, это одно и то же колесо, кажется, это снова и снова одна и та же история — повторение. И я вижу, что ты делал одни и те же вещи снова и снова.
Ничто не ново в этой жизни, это колесо. Оно движет­ся по одному и тому же маршруту. Жизнь приносит столь­ко волнений именно потому, что ты постоянно забываешь прошлое. Как только ты вспоминаешь, все волнение отпа­дает. В этом вспоминании случается санньяса.
Санньяса — это усилие выбраться из колеи, это уси­лие выпрыгнуть из колеса. Это значит сказать самому себе: «С меня достаточно! Теперь я больше не собираюсь участвовать в той же самой прежней ерунде. Я выхожу из нее!» Санньяса — это совершенное выпадение из колеса — не из общества, но из своего собственного ко­леса жизни и смерти.
Это четвертый вид сновидения.
И есть пятый вид сновидений, и последний — четвер­тый вид возвращается в прошлое, пятый вид устремляет­ся в будущее. Редко, очень редко — это случается лишь изредка; когда ты очень, очень уязвим, открыт, гибок. Прошлое отбрасывает тень, и будущее отбрасывает тень, отражается в тебе. Если ты сможешь осознавать свои сны, однажды ты осознаешь и эту возможность — в тебя заглядывает будущее. Внезапно дверь открывается, и будущее может общаться с тобой.
Это пять видов сновидения. Современная психоло­гия понимает только второй вид и часто путает его с первым. Три остальных вида почти неизвестны.
Если ты медитируешь и осознаешь свое внутреннее существо в снах, случатся многие другие вещи. Первая — мало-помалу, чем более осознанным ты становишься в снах, тем менее и менее будешь убежден в реальности часов бодрствования. Поэтому индуисты говорят, что мир похож на сон.
Прямо сейчас ситуация прямо противоположна. Ты так убежден в реальности этого мира в часы бодрство­вания, что, когда спишь, думаешь, что эти сны тоже реаль­ны. Никто не чувствует во сне, что сон нереален: пока продолжается сон, он выглядит совершенным, он выгля­дит абсолютно реальным. Утром, конечно, ты можешь сказать, что это был только сон — но суть не этом, потому что теперь действует другой ум. Этот ум совершен­но не был свидетелем; этот ум только слышал об этом. Этот сознательный ум, который утром просыпается и го­ворит, что все это было сном, — этот ум совершенно не свидетель, как он может что-то говорить? Он просто слы­шал слух.
Это так, словно ты спишь, и какие-то люди разговари­вают, и ты... — во сне, потому что они разговаривают так громко — ...слышишь только какие-то отрывочные слова, и остается лишь разрозненное впечатление. Это проис­ходит... — пока бессознательное создает сны и продол­жается его великая деятельность, сознательное спит, и до него доходят только слухи, а утром говорит: «Все это неправда. Это был только сон».
Сейчас, каждый раз, когда ты видишь сон, он абсолют­но реален. Даже абсурдные вещи выглядят реальными, нелогичные вещи выглядят реальными, потому что бес­сознательное не знает никакой логики. Во сне ты идешь по дороге и видишь, что к тебе приближается лошадь, и внезапно лошадь — больше не лошадь, лошадь становит­ся твоей женой. И в уме ничего не происходит, он не спрашивает: "Как это возможно? Лошадь так внезапно стала моей женой?» Не возникает никакой проблемы, никакого сомнения. Бессознательное не знает сомнений. Даже в такое абсурдное явление оно верит; ты убежден в его реальности.
Прямо противоположное происходит, когда ты осозна­ешь сны и чувствуешь, что они на самом деле сны — ничто не реально, только умственная драма, психодрама. Ты — сцена, ты — актеры и ты же — сценарист. Ты директор, ты продюсер, ты зритель — нет больше никого, это только порождение ума. Когда ты это осознаешь, весь мир, который существует в часы твоего бодрствования, меняет свое ка­чество. Тогда ты видишь, что и здесь происходит то же самое: сцена больше, но сон остается прежним.
Индуисты тоже называют этот мир майей — иллю­зорным, подобным сну, умственным веществом. Что они подразумевают? Подразумевают ли они, что он нереален? Нет, он не нереален, но когда твой ум смешивается с ним, он создает свой собственный нереальный мир. Мы не живем в одном и том же мире; каждый живет в своем собственном мире. Есть столько же миров, сколько умов. Когда индуисты называют эти миры майей, они подразу­мевают, что майа — это реальность плюс ум. Реальности, того-что-есть, мы не знаем. Реальность плюс ум — это иллюзия, майа.
Когда кто-то становится полностью пробужденным, буддой, он узнает реальность минус ум. Тогда это истина, брахман, предельное. Плюс ум — и все становится сном, потому что ум — это вещество, создающее сны. Минус ум — ничто не может быть сном; остается лишь реаль­ность во всей своей кристальной чистоте.
Ум в точности подобен зеркалу. В зеркале отража­ется мир. Это отражение не может быть реальным, это отражение — только отражение. Когда зеркала больше нет, отражение исчезает — теперь ты можешь видеть реальное. ...Ночь полнолуния, и озеро в молчании, и луна отражается в озере, и ты пытаешься поймать Луну... Имен­но это каждый делает много жизней — пытается поймать Луну в зеркале озера. И конечно, ты никогда не добьешь­ся успеха — не можешь добиться успеха, это невозможно. Человек должен забыть об озере и смотреть как раз в противоположную сторону. Луна там. Ум, это озеро, отра­жаясь в котором, мир становится иллюзорным. Видишь ли ты сон с закрытыми глазами или с открытыми, не имеет значения: если есть ум, все, что происходит, — сон.
Это будет первой реализацией, если ты медитируешь на сны.
И второй реализацией будет: ты свидетель — вот сон, но ты не часть его. Ты не часть своего ума, ты трансценденция. Ты в уме, но ты не ум. Внезапно ты свиде­тель — ты больше не ум.
И это свидетельствование — окончательная, предель­ная реализация. Тогда, случается ли сон, когда ты спишь или когда бодрствуешь, это не имеет значения — ты ос­таешься свидетелем. Ты остаешься в мире, но мир больше не может войти в тебя. Вещи есть, но ума в вещах нет, и вещи не в уме. Внезапно входит свидетель, и все меняется.
Это очень, очень просто, как только ты знаешь этот навык. Иначе это выглядит очень трудным, почти невозможным — как быть пробужденным, видя сны? Это ка­жется невозможным, но это не так. Это займет от трех до девяти месяцев, если каждый вечер, прежде чем заснуть, засыпая, ты попытаешься быть бдительным и наблюда­ешь это.
Но помни, не пытайся быть бдительным в активном смысле; иначе ты не сможешь заснуть. Пассивная бди­тельность — свободная, естественная, расслабленная, и ты просто смотришь уголком глаза. Ты в этом не слиш­ком активен — лишь пассивная осознанность, не слиш­ком озабоченная. Ты сидишь в стороне, мимо течет река, и ты просто наблюдаешь. Это занимает от трех до девя­ти месяцев. Затем однажды, внезапно сон падает на тебя, как темный экран, как темный занавес — словно солнце село, и наступает ночь. Ночь воцаряется вокруг тебя, но глубоко внутри продолжает гореть пламя. Ты наблюда­ешь — в молчании, пассивно. Тогда начинается мир снов. Тогда разыгрывается много представлений, много психо­драм, а ты продолжаешь наблюдать. Мало-помалу в су­ществование приходит различение — теперь ты можешь видеть, какого вида каждый сон. Затем внезапно однаж­ды ты осознаешь, что это то же самое, что и бодрствова­ние. Нет никакой разницы в качестве. Весь мир стано­вится иллюзорным. И когда мир иллюзорен, реален толь­ко свидетель.